Бойня в Романовке №2

Из рассказа казака Семена Рыбы

Я очередной раз очнулся на все той же койке в тюремном лазарете. Надо мной склонились четверо: Сотников, поручик Войцеховский - его я тогда еще не знал его, какой-то белый капитан и … меня пробрало - это был тот кого здесь быть не могло. У изголовья кровати стоял “окулист”, которого Поросюк убил несколько дней назад у нас на глазах. - Ты же мертв, - прохрипел я.

Мертвец положил руку мне на лоб. Холодно стало, как будто опустили голову в лед и держат там вечно.
- Клянись, - проскрежетал он, - Клянись, что приведешь мне Поросюка. Я практически не мог сопротивляться его влиянию, удалось лишь только потребовать клятвы на шашке. Капитан вытащил клинок и выставил передо мной. Я положил здоровую руку и поклялся. И почувствовал, что не в силах не выполнить этой клятвы.
- Хорошо, - сказал мертвец, - теперь тебя надо вылечить, - и не снимая руку с моего лба начал что-то бормотать. Свет в помещении сначала начал мигать, а затем погас и одновременно подул замогильный ветер. В полной темноте были видны только горящие синим пламенем зрачки “окулиста” и такой же свет, растекавшийся во мне. На какой-то момент я похоже отключился. А потом все прекратилось. Войцеховский закурил, немного разогнав тьму светом сигареты.

Колдовство мертвеца излечило мои раны, и нас погнали в камеру, где нас ждали Кнужев и мой старый, еще по периоду “службы” в банде Головина, знакомый поп Сиволдай. Пока мы ездили по делам старый развратник имел наших женщин. У меня зачесались кулаки.  Желание кого-нибудь ударить подкрепляло воспоминание о беспомощности перед “окулистом”. Меня остановил Кнужев, - Подожди, подожди, эт конечно хорошо, что он заткнется, но сейчас он действительно интересные вещи начал рассказывать.
Сиволдай быстро закивал и начал рассказывать, что у него есть очень важные сведения, но расскажет он их нам, если мы передадим весточку товарищу его по ставке Головина - старому казаку Петру Пробый-Голова. - Раз уж вас не повесили как остальных, хе-хе, пузатых, - тут поп кивнул на окошко камеры с видом на площадь, где на виселице болтались почти все члены банды Марьяна Пузо.
- Ну давай свою весточку
- Сейчас, скажите ему, что я жив и что спасать меня надо, да вот это передадите, - поп оторвал кусок рукава и угольком быстро написал на нем какую-то странную вязь. - Здесь
ваша плата - мои сведенья. А гарантией моей будет, что только Пробый-Голова шифр этот знает.
Сотников сунул “попову грамоту” себе в карман, на этом разговор и закончился. А вскоре за нами пришли.

- На выход без вещей!, - солдаты вывели нас из камеры и конвоировали в здание штаба, где в одном из кабинетов нас ждали те белые офицеры, которых я видел в лазарете.
- Ну что ж, господа, вам выпал шанс послужить Родине, не только болтаясь в петле. Это поручик Войцеховский, он будет вашем куратором и командиром в этом нелегком деле. Задачей вашей будет доставить сюда вашего старого знакомого Мыколу Поросюка в целости и сохранности. Вы хорошо знаете Поросюка, и он вам доверяет, и только поэтому вы еще живы. В ваших же интересах сотрудничать, потому основным гарантом верности будет не столько широко известный принцип “шаг влево - шаг вправо - расстрел”, сколько метр Синицкий. Возьмите, можете молиться на нее перед сном, - он протянул нам фотографию “окулиста”. Когда фотография дошла до меня, я порвал ее на мелкие кусочки. Никто похоже не возражал, но пауза затянулась.
-Кхм, поручик, они в вашем распоряжении, выезжаете вечером, - мы все вместе вышли из кабинета.
- Итак, господа агенты, в отличие от капитана Резникова, я не “сотрудничаю с криминальными элементами”, я Родине служу, поэтому мне наплевать, что вы еще будете делать в ходе своего расследования, но в моем взводе будете слушаться меня. Ясно? Ты, - он ткнул в меня, - служил?
- Кавалерист.
- Отлично, господин агент, будешь старшим в вашей тройке.
- Меня Семеном звать, вашблагородие, это короче будет
- Так проще, ваши имена?, - Войцеховский обратился к остальным. Сотников и Кнужев назвали.
- Отлично, еще раз представлюсь, я поручик Андрей Войцеховский, обращаться ко мне будете по званию. Сейчас вам вернут ваши вещи, на закате выезжаем.

Нам вернули наше снаряжение, дали лошадей и через некоторое время взвод белы выехал из Екатеринослава. По дороге мы встретили несколько патрулей, но никакой новой информации мы не получили, зато выяснилось куда Войцеховский вел взвод. Пунктом назначения был хутор Романовка - последнее место, где видели Поросюка, а также место, где в то же самое время произошло столкновение махновцев с летучим отрядом красных революционеров.
На пути в Романовку мы сделали остановку в еще одном хуторе. Кнужев тут же свалился с лошади. “Интеллигент” явно не привык скакать на лошади. Мы с Сотниковым начали советовать ему в раскоряку походить или задом к верху полежать. Тут к нам подъехал Войцеховский.
- А с этим что?
- А оне на лошади ездить не привыкли, им карету подавай.
- Ничего через пару дней нарастит боевые мозоли, а пока пускай мучается.
Поручик уже громко приказал всему отряду.
- Снимаемся! По коням!
Пока Кнужев забирался на лошадь Сотников увидел как один из солдат быстро выскользнул из одного из домов, что-то ответил хозяину. Это было весьма подозрительно, потому что солдаты ранее сказали Войцеховскому, что родственников или друзей-знакомых у них на хуторе нет.

Отряд приехал в Романовку поздно вечером. Хутор был почти полностью сожжен - уцелела лишь часть забора да сарай. В центре хутора была вырыта яма, в которую были свалены трупы, а сверху вбит импровизированный крест, чтобы мертвые не обратились в вурдалаков. Нас встретили шестеро погорельцев. Войцеховский разъяснил им кто мы такие и начал раздавать приказы о расквартировании взвода на территории хутора. С трупами равно как и с хуторянами решено было разобраться с утра.

...Прошло некоторое время, лошади были стреножены, бойцы расквартировались, Кнужева уложили задом к верху и оставили отдыхать. Внезапно ко мне подходит Сотников, отзывает в сторону и рассказывает прелюбопытнейшую историю - продолжение замеченного нами на хуторе при подъезде к Романовке. Он рассказал, что “пойдя прогуляться” по хутору и подслушал разговор двоих солдат с одним из хуторян. Со слов Сотникова выходило, что они знали друг друга и договорились задержать взвод как можно дольше в Романовке, пока к ней не подойдут махновцы. Махновцев же должен был оповестить один из этих солдат, вызвавшись на следующий день пойти на разведку.  Было темно и Сотников не увидел их лиц. Еще он добавил, что они хотели отравить вахмистра, что бы тот не смог пойти с солдатом в разведку и помешать ему сделать свое черное дело.
Выслушав историю, я пошел и рассказал все поручику. Войцеховский принял все к сведению и сказал, что б мы об этом молчали, а с предателей выявим сутра во время допроса. Все улеглить на ночлег.

На утро выяснилось, что один из вахмистров заболел. Его изолировали от остальных солдат на случай холеры. Тем временем  начался допрос. Останавливаться на нем подробно смысла не имеет. Хуторян заводили в сарай по одному, где они отвечали на вопросы Войцеховского, отчаянно путаясь в показаниях. Сотников принялся пугать допрашиваемых пистолетом для сговорчивости, но его быстро остановили. Допрос прервал один из солдат, который сообщил, что видел вдалеке отряд махновцев и вызвался съездить на разведку.  Войцеховский прошел с ним до стены хутора и не увидел никаких следов махновцев даже в бинокль и разведку запретил. Было понятно, что это один из предателей, но поручик так ничего не сделал. На обратном пути в сарай к Войцеховскому подошел отрядный санитар и громогласно и радостно доложил, что вахмистр не болен, а просто чем-то траванулся. Похоже эти слова заставили предателей действовать и они рванули в степь уже без приказа, во время второй части допроса.

Меня, Сотникова, второго вахмистра и десяток солдат отправили следом за сбежавшим предателем с приказом не вступать в бой, если силы противника будут нас превосходить. В грязи были отчетливо видны следы его лошади. Прикинув направление по карте вахмистра мы поняли, примерно где находится лагерь махновцев, и поскакали туда. Мы подобрались со стороны холма, так что нас не было видно и послали Сотникова на разведку на вершину холма. Не успел он пройти и половины пути как на холм выехали черные. Много черных, порядка сотни и во главе их был Арсений Головин. Мы закричали Сотникову, чтобы он бежал обратно, но он уже и сам заметил. Как будто поняв, что не успеет бегом добраться до лошади, он покатился кубарем вниз по склону, а следом неслась махновская “лава”.
Чудом не получив ни царапины, Сотников докатился до подножия холма, вскочил на лошадь и мы  поскакали прочь, отстреливаясь от черных.

Буквально загнав лошадей мы ввалились на хутор, где Войцеховский уже подготовился к нападению насколько это было возможно, и заняли позиции на баррикадах. Пытаясь отдышаться и немного прийти в себя я прослушал о чем говорили Войцеховский с Головиным. Тут грянул приказ и белые дали залп. Началась бойня. Шутка ли меньше 30 отряда белых без тяжелого вооружения против сотни махновцев с пулеметами. В неразберихе боя мы с Кнужевым и Сотниковым спрятались в развалинах дома и извалялись в грязи и саже, чтобы больше походить на раненых. Скоро все для белых было кончено, как и для нас. Палец махновца с курка сняло только упоминания попа Сиволдая и нас повели к атаману.

Головин не узнал меня и только поэтому я сейчас жив. Когда мы подошли рядом с атаманом валялось расстрелянное в упор тело Войцеховского. Наставив на нас ствол, он начал расспрашивать, что тут происходило, почему мы были с белыми и откуда мы знаем попа Сиволдая. Мы выложили ему почти все. Когда Головин узнал о смерти безрукого старика, он впал в бешенство и стал палить в воздух.

Истерику атамана остановил старый казак, вышедший из толпы. Он предположил, что раз Поросюк  - колдун, то и ехать ему только к другому колдуну. - А недалеко отсюда, - сказал он, - живет бабка-знахарка, к которой я езжу силу свою мужскую восстанавливать. Поросюку дорога только туда. Головин начал раздавать приказы о захоронении погибших и сборе оружия и забыл о нас, а казак подошел к нам и, хитро прищурившись, начал распрашивать о том, откуда мы знаем Сиволдая. Тем временем черные и присоединившиеся к ним выжившие из белых снялись и поехали и мы с ними. Сотников же просто взял и отдал Пробый-Голове тряпицу с шифром. Бросив взгляд на нее, казак сунул ее за пазуху, сказал “Ой и дураки же вы” и поскалал вперед колонны. Преследовать нам его не дал атаман. Обнадеживало лишь одно - Петр ничего не сказал Головину. Но было ясно - мы в его руках. В писюльке Сиволдая была ловушка.

Кавалькада махновцев продолжала ехать по Дикому Полю. Через пару часов из темноты показались два всадника. Одним из них был Петр, а другим... Поросюк. Они что-то жарко обсуждали. Когда они подъехали поближе мы услышали обрывки разговора про карту, про награду и про казнь “интеллигентов”. После кратких совместных приветствий с атаманом Поросюк подъехал к нам и начал решать, что же делать с Сотниковым и Кнужевым, убившими его кума.